1 февраля 1948 года родилась Антонина Алексеевна Сошина – человек, которому довелось проработать в Соловецком музее-заповеднике 26 лет.
Она работала экскурсоводом, главным хранителем фондов, старшим научным сотрудником научно-экспозиционного отдела, заместителем директора по научной работе. О ней тепло, с трепетом отзывались коллеги, друзья и люди, которым посчастливилось провести рядом с Антониной Сошиной определённый отрезок жизни.
За годы работы в музее Антонина Алексеевна приняла участие в 11 этнографических и историко-бытовых экспедициях, в ходе которых были обследованы 36 деревень – бывших вотчин Соловецкого монастыря в 8 районах Республики Карелия, Архангельской и Мурманской областей. Благодаря ее экспедициям фонды Соловецкого музея-заповедника пополнились более чем 1000 предметами.
Из воспоминаний Валентины Петруниной (Артамошкиной):
«С Антониной Сошиной я поехала в первую свою экспедицию, в Верхнетоемский район. С ней было спокойно и просто. Тоня легко общалась с местными жителями на своем северном диалекте, мягко, слегка припевая, очаровывала старичков. Меня она сразу предупредила, чтобы я в разговор поначалу не вступала, дабы не вспугнуть бабушек своим южнорусским говором. Потом уже, в процессе, когда она их подготовит, Тоня разрешала и мне сказать пару слов.
Деревни, которые мы должны были тогда обойти, вытянулись одна за другой вдоль Северной Двины, а между ними луга еще не скошенного, цветущего разнотравья. Антонина была просто в восторге от этих трав, все говорила, что медом пахнет, и цитировала Бориса Шергина. В одном из домов нам посоветовали зайти к одной старушке по прозвищу «Ступа». Она жила с дедом на краю деревни, после которой мы должны были идти дальше, вглубь леса, в деревню Заболотье. Нам сказали, что у этой «Ступы», вроде, много всяких старинных вышитых и самотканых вещей. Но при этом предупредили, что, мол, характер у нее скверный, ничего вам от нее не перепадет. Мы нашли их дом сразу, он стоял на отшибе, одиноко. Мне не очень хотелось туда идти, но Тоня сказала: «Не трусь, люди не всегда бывают справедливы в своих оценках». Она была права, нас никто так тепло не принимал до сих пор. Эти люди, одинокие, бездетные, видно, истосковались по доброму слову, живя не в ладу с односельчанами. У них мы задержались дольше всех. Антонина рассказывала про Соловки, про лагерь, Ступа – про каторжный труд на лесозаготовках, как там здоровье потеряла во время войны. Я так и не запомнила настоящего ее имени, и часто вспоминали с Тоней как «Ступу».
В Заболотье Ступа нас собирала, как на фронт. Нашла нам по паре сапог, поскольку дорога туда была очень плохая, грязь и вода по колено. Долго объясняла, как идти. Да, говорит, гадюки ж там в воде плавают, палки возьмите! Вот это она сказала зря. Тоня аж побелела от страха! Оказалось, она панически боится змей! Потом она смеялась и говорила, что потому и на Соловках живу, что змей тут нет. Ступа была права, дорога через лес была не из легких, в некоторых местах вода была и выше колен, тучи комаров – рукой проводишь по лицу – ладонь красная. Но самым тяжелым испытанием для Антонины было то, что мы наткнулись-таки на гадюку, правда, мертвую! На обратном пути шли по этой же дороге, но еще и с грузом (прялки, туеса и прочий скарб), там же встретили застрявший грузовик. Шофер сфотографировал нас со всеми этими «предметами музейного значения». К счастью, больше змеи нам не попадались, но с палкой Тоня не расставалась до самого «ступиного» дома. По возвращению из Заболотья полюбившееся нам разнотравье было скошено, и Тоня предложила помочь ворошить валки. Медовые запахи сменились на совершенно умопомрачительные, сладкие запахи подсыхающего сена. Я до сих пор чувствую и вспоминаю Тонины рассказы о Шергине, о Каргополе…» (Соловецкий сборник. Вып. 10. 2014 г.).