Продолжаем публикацию бесед с участниками VII научно-практической конференции «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей», которая проходила в Соловецком музее-заповеднике с 30 июня по 1 июля.
Иерей Александр Мазырин – кандидат исторических наук, доктор церковной истории, профессор ПСТГУ (г. Москва). На конференции отец Александр представил доклад по теме: «Дело “двурушников”: архиепископ Питирим (Крылов), епископ Иоанн (Широков) и др., 1937 г.».
Расскажите, пожалуйста, подробнее о выбранной Вами теме. Как давно Вы занимаетесь её исследованием?
Я занимаюсь темой церковно-государственных отношений в период гонений уже более 20 лет. Начинал еще со своего студенческого диплома, а в дальнейшем это переросло в направление научной работы.
Тема, которую я исследую, важна не только с исторической точки зрения, но и с богословской, поскольку она затрагивает вопросы о том, что есть Церковь вообще, какова ее миссия в разных исторических условиях, в том числе в условиях гонений, что Церковь должна стремиться сохранять во что бы то ни стало, а в чём может уступить обстоятельствам того или иного времени. Эти вопросы со всей остротой встали перед нашими иерархами, священниками, просто верующими людьми, когда развернулись невиданные в истории Русской Церкви гонения, породившие величайший сонм новомучеников и исповедников.
В наше время приходится слышать недоумения относительно того, за что сегодня мы прославляем новомучеников, в чем их подвиг? Ведь репрессии носили всеобъемлющий характер, советская власть очень многих обвиняла во враждебности. Преследовались целые сословия – дворянство, купечество, буржуазия, крестьянство. Да и что здесь особенного? То ли дело мученики древности, которые стояли перед прямым выбором – либо отречение от Христа, либо смерть. Но если вникнуть в обстоятельства тех лет – 20-х и 30-х годов двадцатого века – то можно видеть, что и новомученики оказались в ситуации выбора. Об этом говорят различные попытки представителей Церкви каким-либо образом вписаться в новую советскую действительность, в которой изначально не было место религии, и даже попытки пойти на службу советской власти, при этом вроде бы не прекращая свое служение Церкви. Известно такое явление, как обновленческий раскол, который был ни чем иным как попыткой совместить несовместимое – служение Богу и, по сути дела, безбожие богоборческой власти.
Все эти сюжеты затрагиваются в моих исследованиях. Пожалуй, самое трудное в них – попытаться максимально корректно, взвешенно восстановить и оценить позицию тех, кто очевидным образом не может быть, в отличие от обновленцев, обвинен в предательстве Церкви, кто искренне пытался в тяжелейших условиях Церковь сохранить и шёл на крайне тяжелые компромиссы. Мой доклад и посвящен этой теме, тем деятелям Московской патриархии, которые в 30-е годы попытались сыграть в очень опасную игру с советскими органами госбезопасности, попытались имитировать сотрудничество с ними для того, чтобы иметь свободу в действиях по защите Церкви, сохранить церковную организацию и получить возможность легальной деятельности в условиях гонений на Церковь. О том, во что это вылилось и чем закончилось, идёт речь в моём докладе.
Насколько легко раскрывать и доносить эту тему до широкой общественности?
Доносить эту тему до широкой общественности очень нелегко. Есть очень сильный соблазн упростить ситуацию, представить ее в черно-белых тонах, кого-то осудить, заклеймить, обвинить в том, что не выдержали, были сломлены, повели себя недостойно. Такие суждения и оценки часто звучат сегодня. Попытаться дать максимально взвешенную оценку – в этом наша задача.
Вы уже не в первый раз принимаете участие в конференции. Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями об этом научном событии?
Мои впечатления самые положительные. Конечно, эта конференция уже проделала определенный путь. Мне кажется, к настоящему времени найден наиболее оптимальный её формат, который позволяет предельно спокойно и взвешенно, без лишнего пафоса и возбуждения, рассматривать очень сложные вопросы нашей церковной и гражданской истории. То, что в этом году проходит уже седьмая конференция, посвященная таким сложным вопросам, говорит о том, что найден правильный способ подачи материала и баланс между церковной и светской проблематикой. Велика в этом роль Соловков – места, которое связало воедино огромное количество вопросов, судеб, того, о чем можно говорить в самых разных аспектах. И, конечно, в этом видится огромная заслуга организаторов, они смогли нащупать правильную линию. Хочется надеяться, что это научное событие будет продолжаться и дальше.
Как Вы считаете, обозначились ли к настоящему времени устоявшиеся тенденции в этом ежегодном научном мероприятии, и напротив, что новое можно обнаружить в седьмой конференции?
Конечно, по сравнению с предыдущими встречами, сейчас чувствуется воздействие тех трудностей, с которыми все мы столкнулись. Например, бросается в глаза отсутствие зарубежных исследователей, которые всегда принимали участие в конференции и проявляли к этому большой интерес, пытались правильно понять, что здесь происходит, и вели себя вполне деликатно, несмотря на остроту, которая сейчас характеризует общеполитическую ситуацию в мире. Очевидно, что это временные сложности, которые будут преодолены. Будем надеяться, что конференции вновь станут более представительными, и в них примут участие и зарубежные исследователи, и те наши соотечественники, которые, к сожалению, не смогли добраться до нас и принять участие в этом событии. Самое главное – создана основа для плодотворного обсуждения столь сложной темы, и это очень ценно. Здесь само место располагает к этому.
Как Вы считаете, какие форматы, средства, помимо научных конференций, могли бы стать оптимальным способом сохранения памяти об узниках лагерей и популяризации лагерного наследия?
Конечно, нужно честно признать, что конференции привлекают внимание, в первую очередь, тех, кто в них участвует. Это достаточно узкий круг людей – исследователей. В то же время это костяк тех, кто может развивать эти сюжеты в научном отношении. Очень важно, чтобы эти люди, могли встречаться, общаться, искать взаимопонимание, без чего возможны столкновения и конфликты. Когда можно в неформальной обстановке обсудить друг с другом какие-то вопросы, появляется возможность для очень продуктивного научного процесса. Конференции очень важны, но если пытаться выйти на более широкую аудиторию, то здесь надо задействовать и другие средства. Важно публиковать то, что сделано, не только в научном, но и в популярном формате, привлекая помимо бумажных изданий, другие возможные формы – электронные, кинопродукцию, аудио, выставки и другие средства визуализации. Можно сказать, что все это так или иначе делается и здесь, и в других местах. Сказать, что теме репрессий уделяется мало внимания, наверное, было бы неправильно.